ГЛАВНАЯ СТРАНИЦА | КНИГИ | НОВЫЕ ПОСТУПЛЕНИЯ | СТАТЬИ | ОТРЫВКИ ИЗ КНИГ
Прочитав семь или восемь романов культового японского писателя Мураками, начинаешь понемногу осознавать, в чем заключается секрет странной притягательности его незатейливой, меланхоличной прозы. Дело тут не в сюжете, который, строго говоря, в романах Мураками сведен к некой традиционной условности - мол, все привыкли, что в романах есть сюжет, вот автору и приходится придерживаться формальностей.
Его сюжеты кочуют из одного произведения в другое, из чего можно сделать вывод, что писатель озабочен чем-то совершенно другим, нежели желанием рассказать увлекательную историю.
Почему же мы все читаем эти книги как бесконечную сагу, почему эта проза странным образом завораживает? Почему этот непритязательный японец так популярен в мире? Вероятнее всего, здесь все дело в возрастающем тотальном одиночестве и разобщенности людей, живущих в развитой цивилизации.
Чем выше уровень цивилизации — тем сильнее одиночество каждого конкретного человека. Мураками доводит тему одиночества и непонимания между людьми до последнего предела чрезмерности, до самого пронзительного взвизга саксофона. Причем он делает это без всякого модернизма, без любых изысков стиля, максимально простыми способами — теми, которые заставляют вспомнить об истоках европейского экзистенциализма и о "нулевой степени письма", которая, по выражению Ролана Барта, была использована Альбером Камю при написании "Постороннего", одного из самых сильных произведений ХХ века.
Итак, девушка по имени Сумирэ хочет стать писательницей, и ничего ей более в жизни не надо. Но вдруг рядом появляется очаровательная, взрослая, замужняя Мюу...
"Эта женщина любит Сумирэ. Но не чувствует к ней никакого сексуального влечения. Сумирэ любит эту женщину и хочет ее. Я люблю Сумирэ, и меня к ней влечет. Я нравлюсь Сумирэ, но она не любит и не хочет меня. Я испытываю сексуальное влечение к одной женщине — имя не важно. Но я не люблю ее. Все так запутано, что сильно смахивает на какую-нибудь экзистенциалистскую пьесу. Сплошные тупики..."
А причем здесь sputnik? Приятно, что для главной метафоры своей книги японский писатель использовал настоящее русское слово "спутник", мгновенно ставшее международным 4 октября 1957 года, когда СССР отправил в космос первый искусственный спутник Земли. У Мураками Сумирэ называет Мюу "мой любимый sputnik". Она часто вспоминает о втором sputnik-е Земли — знаменитой собаке Лайке, так и не вернувшейся из бездны космоса: "Она обожала звучание этого слова — "спутник". Напоминало о собаке Лайке. Искусственный спутник Земли бесшумно рассекает тьму космоса. Из маленького иллюминатора смотрят черные и такие славные собачьи глаза. Что вообще она там видела, эта псина, посреди бескрайнего космического одиночества?Й" А "спутник" по-японски — "SUPU_TONIKU".
Marcus, Polaris
19.02.04